Дело Timur Ivanovich KASHLAN against Russia (Тимур Иванович Кашлан против России),
решение ЕСПЧ от 19 апреля 2016

Это дело чрезвычайно важно для российских заявителей, хоть и отнесено к так называемой 3-й (последней) категории значимости по шкале ЕСПЧ.
Осужденный обратился в Европейский Суд после того, как последовательно прошел первую инстанцию, апелляцию и оба уровня кассации по уголовному делу.
Исчерпание это происходило после вступления в силу Федерального закона № 518-ФЗ от 31.12.2014 г., которым отменены сроки на подачу кассационной жалобы в уголовном процессе. Впервые после принятия данного закона ЕСПЧ оценивал эффективность «новой» кассации, к которой теперь обращаться можно бессрочно. Вывод был категоричный: после вступления в силу указанного закона кассационная инстанция более не является эффективной. Она не обязательна к исчерпанию до обращения в Страсбург, и 6-месячный срок следует исчислять сразу после рассмотрения дела апелляционным судом. Поскольку этот срок был пропущен заявителем, его жалобу объявили неприемлемой.

Дело Novikova and Others v. Russia (Новикова и другие против России)
Постановление от 26 апреля 2016

Жалобу подала женщина, которая была задержана полицией в результате проведения ею одиночного пикета перед Государственной Думой. В отделении полиции она провела около 3 часов, после чего ее отпустили. Вменялось ей то, что о своем пикете она заранее не уведомила власти.
Описываемые события имели место до принятия поправок 2012 года. По мнению Страсбурга, до 2012 года в российском законодательстве был пробел, усложнявший разграничение одиночных пикетов, проводимых одновременно, и массовых акций. Поэтому применение ранее действовавших норм было непредсказуемым.
Из материалов дела ЕСПЧ заключил, что пикет заявителя не создавал угрозу национальной безопасности, не затрагивал права и свободы других лиц. Власти не представили доказательств того, что проведение одиночного пикета без предварительного уведомления чиновников привело либо могло привести к общественным беспорядкам. Совершение заявителем правонарушения в ходе пикетирования также не было доказано. При этом сам пикет являлся формой политического самовыражения. Он проводился перед зданием органа власти и был практически сразу пресечен действиями полиции. Заявителю был назначен штраф.
ЕСПЧ разъяснил, что проведение подобной уличной акции без уведомления властей (если бы оно и требовалось) само по себе не является достаточным основанием для вмешательства в права человека, предусмотренные ст. 11 Конвенции. Если демонстранты не совершают актов насилия, власти должны проявлять к ним терпимость. Заявитель не противился приказу полиции и вел себя вполне мирно. Проявляя терпимость, власти могли позволить провести пикет, а штраф выписать на месте либо позднее. Поэтому моментальное пресечение пикета и привод заявителя в отделение полиции были расценены Страсбургом как непропорциональное вмешательство в осуществление права на свободу выражения мнения.
При рассмотрении дела об административном нарушении не был должным образом учтен вопрос о необходимости защиты права по ст. 10 Конвенции. Уважительных оснований для нарушения этого права ЕСПЧ также не увидел. Вывод: данная статья была нарушена.

Дело Topekhin v. Russia (Топехин против России)
Постановление от 10 мая 2016

Жалобу подал парализованный заключенный. Суд установил, что находясь в заключении, он был оставлен без помощи специально обученного персонала. Фактически, в отправлении своих ежедневных потребностей ему приходилось рассчитывать лишь на помощь сокамерников, которые необходимых навыков по уходу за инвалидом не имели. Необходимой помощи от них он не получал. Кроме того, он страдал от дисфункции мочевого пузыря и кишечника. Из-за постоянного пребывания в лежачем положении и недостаточной гигиены у него появились пролежни. Необходимого оборудования ему предоставлено не было. Таким образом, обращение с заключенным носило бесчеловечный и унижающий достоинство характер, что ЕСПЧ расценил как нарушение ст. 3 Конвенции.
Более того, условия перевозки данного лица в исправительную колонию также были ненадлежащими. Транспорт не был оснащен приспособлениями для лежачего инвалида, к тому же страдающего от дисфункции выделительной системы. Значительную часть поездки заявитель просто лежал на твердом полу фургона, где его сильно трясло. Его жалобы на острую боль были проигнорированы конвоем. Данные обстоятельства также позволили европейским судьям придти к выводу о нарушении статьи 3 Конвенции.

Дело Nekrasov v. Russia (Некрасов против России)
Постановление от 17 мая 2016

Заявитель жаловался на то, что был избит полицейскими, будучи задержанным, и что эффективного расследования по его заявлению не состоялось. Власти парировали, что данный гражданин не исчерпал все внутренние средства правовой защиты, поскольку не обжаловал в суд отказ правоохранительных органов в возбуждении уголовного дела.
ЕСПЧ заметил, что возможность обращения в суд с подобным заявлением может выступать средством защиты от злоупотреблений органов следствия. Однако, по мнению ЕСПЧ, в рассматриваемом деле такое средство защиты вряд ли было бы эффективным. Постановления об отказе в возбуждении дела 6 раз отменялись прокурором, который предписывал проведение дополнительных проверочных мероприятий. Обращение в суд могло принести заявителю лишь тот же результат. По обстоятельствам дела ЕСПЧ пришел к выводу, что обращение в суд было бы бесцельным, поэтому заявитель не был обязан прибегать к этой мере.
Также ЕСПЧ напомнил, что сам по себе отказ властей в возбуждении уголовного дела по заслуживающему внимания заявлению об избиении полицией лица, находящегося в неволе, является процессуальным нарушением статьи 3 Конвенции.

Дело Yegorychev v. Russia (Егорычев против России)
Постановление от 17 мая 2016

Осужденный подал жалобу в связи с незаконным продлением его содержания под стражей, а также на вынесение приговора судом, сформированным с нарушением закона. Изучив дело, Страсбургский суд отметил, что на протяжении длительного времени содержание заявителя под стражей продлялось со ссылкой на тяжесть вменяемого преступления, а также риск того, что обвиняемый может скрыться или иным образом воспрепятствовать отправлению правосудия. Однако власти не пояснили, чем именно эти риски подтверждались. Вывод: постановления о продлении содержания под стражей не соответствовали статье 5 § 3 Конвенции.
Было также установлено, что в рассмотрения дела участвовали двое заседателей, которые в течение года уже участвовали в качестве заседателей более чем в 1 процессе, что было нарушением УПК РФ. Кроме того, власти не представили ЕСПЧ документов, подтверждающих, что именно эти лица были избраны в качестве заседателей по делу заявителя. Нарушение статьи 6 § 1 Конвенции также было установлено.

Дело Sadretdinov v. Russia (Садретдинов против России)
Постановление от 24 мая 2016

Помимо прочего, в жалобе говорилось о том, что в ходе судебных слушаний адвокат заявителя дважды просил выпустить его из-под стражи. Просьбы были отклонены. Защита обжаловала эти отказы. Однако жалобы не были рассмотрены судом. Их не стали рассматривать со ссылкой на то, что промежуточные решения суда первой инстанции в принципе не могут быть обжалованы.
Изучив дело, ЕСПЧ пояснил, что жалобы заявителя в любом случае должны были рассматриваться судом, а поскольку этого не произошло, нарушение статьи 5 § 4 Конвенции имело место.

Дело Gankin and Others v. Russia (Ганкин и другие против России)
Постановление от 31 мая 2016

Заявители пожаловались на то, что суды апелляционных инстанций не известили их о заседаниях по гражданским делам и не выяснили, получили ли они судебные повестки.
Исследовав российский ГПК, Европейский Суд заметил, что существует масса способов известить сторону о процессе: заказным письмом, судебной повесткой, телеграммой, телефонограммой, факсом и любым иным средством коммуникации, предусматривающим подтверждение вручения. ЕСПЧ подчеркнул, что по всем гражданским делам в России, даже незначительным, проводятся устные судебные заседания, в которых стороны выступают лично или через представителя, дают пояснения, имеющие доказательную силу. Для эффективного использования своих прав в апелляции лицо должно быть заблаговременно извещено о дате и месте судебного заседания. Право быть извещенным о заседании составляет неотъемлемую часть права на справедливое судебное разбирательство (ст. 6 Конвенции).
Суд решил не просто разобрать дело заявителей. В своем постановлении он сформулировал общий подход к тому, как следует анализировать аналогичные дела. Вот его логика.
Каким образом извещать участников дела, должны решать сами российские суды. Они не ограничены в выборе таких средств, если таковые предусматривают подтверждение вручения сообщения адресату. Поэтому российские суды должны обладать доказательствами того, что сообщение действительно было вручено. Такие доказательства позволяют суду установить не только факт уведомления, но и оценить, было ли оно заблаговременным. Если не было, суд должен решить, стоит ли отложить слушание. Результаты исследования таких доказательств должны быть отражены в принятом судебном акте. Указание на то, что стороне направлялась повестка, является недостаточным. Суды должны оценивать, подтверждают ли имеющиеся доказательства действительное вручение повестки, причем заблаговременное. Без этого суды не могут делать вывод об отказе лица от права на личное участие в заседании. Отталкиваясь именно от мотивировочной части решения, ЕСПЧ будет судить о том, было ли нарушено процессуальное право заявителя.
Исследуя предполагаемое нарушение ст. 6 Конвенции в отношении заявителей, Суд отметил, что действовавшая редакция ГПК предусматривала проведение устного заседания по делу, в котором подлежали исследованию вопросы не только права, но и фактов. При этом апелляционный суд вправе полностью изучить дело, а также принять новые доказательства и аргументы, которые не были представлены в первую инстанцию. Соответственно, гарантии ст. 6 Конвенции, в том числе право давать устные пояснения суду так же важны в апелляции, как и в 1-й инстанции. Заявители утверждали, что никаких повесток от апелляционного суда не получали. В апелляционных определениях ни слова не было сказано о доказательствах вручения повесток. Не был исследован вопрос о необходимости отложения слушания. Равным образом не содержалось в них и комментариев о природе спора, которая могла бы говорить о необязательности явки сторон. Вывод Страсбурга: заявители не были извещены о заседаниях апелляционного суда, нарушение статьи 6 § 1 Конвенции имело место.

Дело Birulev and Shishkin v. Russia (Бирюлев и Шишкин против России)
Постановление от 14 июня 2016 (стало окончательным 14.09.2016)

В этом деле речь шла о такой массовой проблеме как фактическое задержание лица и длительное нахождение в руках полиции без надлежащего юридического оформления. Иными словами, о случаях несоответствия юридического и фактического момента задержания. Первый заявитель был задержан в 3 часа ночи. Протокол задержания составлен в 6 часов утра, и в нем указано, что время задержания – 6 часов утра. Второй заявитель тоже длительное время был задержанным без оформления задержания, но власти настаивали, что сначала его рассматривали как свидетеля. Изучив действия властей в отношении второго заявителя в период его «неоформленного» задержания, ЕСПЧ пришел к выводу, что с самого начала его считали подозреваемым (поэтому, например, предъявили его для опознания).
ЕСПЧ вновь отметил, что содержание лица в неволе без надлежащего юридического оформления данного факта само по себе является серьезным нарушением. Не оформление задержания лица представляет собой полное отрицание основополагающих гарантий, изложенных в ст. 5 Конвенции, и нарушает их наиболее грубым образом. Нарушением той же статьи Суд рассматривает отсутствие в протоколе задержания даты, времени, места или причин задержания, имени задержанного либо должностного лица. В данном деле Суд констатировал нарушение ст.5 Конвенции.

Дело Urazov v. Russia (Уразов против России)
Постановление от 14 июня 2016 (стало окончательным 17 октября 2016)

Заявитель жаловался на то, что находясь в СИЗО, не получал надлежащей медицинской помощи, а также на то, что содержание его в металлической клетке во время судебных заседаний было оскорбительным и унижающим достоинство, а кроме того, нарушило принцип состязательности сторон и презумпцию невиновности.
Суд попросил власти России представить копию медицинской карты заявителя. Однако сделано этого не было. Данное обстоятельство стало достаточным основанием для того, что ЕСПЧ посчитал доказанным факт не предоставления должного медицинского ухода, в нарушение ст. 3 Конвенции.
Особое внимание Европейский Суд обратил на то, что заявителя во время процесса держали в клетке, и напомнил, что уже давно расценивает такое отношение к личности как унизительное и не соответствующее ст. 3 Конвенции. Но важно не только это. Когда заявитель находился в клетке, конвоиры все время стояли рядом. Поэтому подсудимый не мог свободно и тайно общаться со своим защитником. Это было расценено как самостоятельное нарушение статьи 6 §§ 1 и 3 (c) Конвенции.

Дело Kotelnikov v. Russia (Котельников против России)
Постановление от 12 июля 2016 (стало окончательным 12 октября 2016)

Заявитель пострадал в ДТП, виновником которого был сотрудник полиции. Жалоба была подана в связи с тем, что, по мнению пострадавшего, власти нарушили свое позитивное обязательство по охране его жизни и здоровья, поскольку не обеспечили эффективного расследования происшествия, и присужденная компенсация была крайне мала.
В первую очередь, Суд обратил внимание, что хоть виновник и был действующим сотрудником полиции, в момент ДТП он не находился при исполнении, но ехал на личном автомобиле по своим делам. Он не использовал специальные полномочия, оружие, средства либо информацию, предоставленные ему по служебному положению. Следовательно, непосредственным причинителем вреда был не государственный агент, а частное лицо. Утверждение заявителя о том, что виновник действовал намеренно, не было принято национальными судами. ЕСПЧ не усмотрел причин не согласиться с ними в этом.
Однако страсбургские судьи подчеркнули, что статья 2 Конвенции закрепляет позитивное обязательство властей принимать должные меры по охране жизней людей. Это обязательство предполагает принятие законодательных и административных мер, эффективно сдерживающих (минимизирующих) угрозу человеческим жизням. В том числе речь идет о законодательном регулировании безопасности дорожного движения.
По замечанию европейских стражей правосудия, статья 2 Конвенции применима не только в случаях гибели людей, но и когда из обстоятельств дела и характера телесных повреждений видно, что жизнь человека подвергалась серьезной опасности. Именно такому риску и подвергся заявитель. Соответственно, государство должно было обеспечить эффективное и независимое юридическое установление причин происшествия и привлечь виновника к ответственности.
Защищая свои права, пострадавший подал заявление о возбуждении уголовного дела и потребовал возмещения вреда как гражданский истец. Хотя дело представлялось несложным, его расследование было начато с задержкой, проводилось недостаточно эффективно, приобрело затяжной характер и закончилось за истечением сроков привлечения к уголовной ответственности. Заявитель в таком исходе событий виноват не был. В связи с этим Страсбург заключил, что власти не обеспечили эффективной юридической процедуры во исполнение своих позитивных обязательств по статье 2 Конвенции, тем самым нарушили ее процессуальный аспект.