Дело KARPOVA v. RUSSIA
Постановление от 12 января 2016 г.

Заявитель жалобы была осуждена российским судом к тюремному заключению, но в последующем приговор был отменен, дело направлено на новое рассмотрение, а заявитель был выпущен на свободу под обязательство явиться в следующее заседание. Решение об освобождении было направлено в исправительное учреждение по почте и пришло туда только через 20 дней. Все это время заявитель продолжала находиться в заключении. ЕСПЧ отметил, что некоторая задержка в освобождении лица допустима, поскольку данная процедура неизбежно связана с выполнением определенных формальностей. Однако такие формальности, по мнению Суда, не могут оправдать задержку в освобождении более чем на несколько часов. Страсбургский суд подчеркнул, что государства-участники Конвенции обязаны организовать работу своих правоприменительных органов так, чтобы избегать необоснованного лишения свободы. Поэтому Россия должна была принять необходимые законы и взять на вооружение современные средства коммуникации, чтобы минимизировать задержку в освобождении заявителя. Особую тревогу Европейский суд выразил в связи с тем, что уголовно-исполнительный кодекс РФ позволяет отложить освобождение лица на неопределенный период в ожидании заверенной копии решения об освобождении. В данном деле было установлено нарушение Россией статьи 5 § 1 Конвенции.

Дело KHAYLETDINOV v. RUSSIA
Постановление от 12 января 2016 г.

Заявитель обратился в ЕСПЧ с жалобой на то, что находясь в заключении, он не получал необходимой медицинской помощи, не имел эффективного средства правовой защиты от данного нарушения, и его досудебное содержание под стражей было необоснованно долгим. Заявитель был болен ВИЧ. После его задержания специальное лечение было приостановлено на несколько месяцев. В это же время его состояние здоровья сильно ухудшилось. Европейские судьи посчитали, что эти обстоятельства взаимосвязаны: согласно международным медицинским стандартам, обеспечение непрерывной терапии – это базовое условие успешного лечения. После того, как прием препаратов был возобновлен, здоровье заявителя продолжило серьезно ухудшаться. Однако тюремные врачи не отнеслись критически к выбранному методу лечения, проигнорировали рекомендации Всемирной организации здравоохранения. Врачи не пытались выявить на ранних стадиях или предупредить появление новых болезней у заключенного. Рекомендации об особом режиме питания больного также не были исполнены. Страсбург расценил такой подход как бесчеловечное и унизительное обращение с человеком и констатировал нарушение Россией статьи 3 Конвенции.
Комментируя содержание заявителя под стражей, ЕСПЧ напомнил, что даже арестованное лицо продолжает считаться невиновным, пока его вина не будет доказана в установленном порядке. Значит, обвиняемый всегда должен быть выпущен на свободу до судебного разбирательства, если государство не докажет, что имеются убедительные и достаточные основания для содержания его под стражей. Даже самое непродолжительное лишение свободы должно быть очень обоснованным. В данном деле причинами для содержания лица под стражей российские суды указали тяжесть вменяемого преступления, плохие характеристики от соседей, нестабильные заработки и обстановку в семье. Однако Страсбургский суд отказался признать эти обстоятельства достаточными для лишения заявителя свободы с учетом того, что иные заслуживающие внимания факты (в том числе плохое состояние здоровья) были проигнорированы. Суд напомнил, что статья 5 § 3 Конвенции предполагает возможность освобождения из-под стражи под гарантию того, что лицо явится в суд. Это требование было нарушено властями.

Дело R. v. RUSSIA
Постановление от 26 января 2016 г.

Жалоба была подана лицом, находившимся в центре содержания иностранцев в ожидании депортации. Данное лицо заявило, что было избито работниками центра, и что никакого расследования этого происшествия не было. Государство возражало против жалобы со ссылкой на то, что в центре работали только гражданские лица, за действия которых власти не должны отвечать. Суд с этим не согласился. По его убеждению, в демократическом государстве немыслимо, чтобы не идентифицированным людям, не относящимся к какой-либо государственной структуре, позволили свободно и безнадзорно работать в учреждении с задержанными. А тем более, чтобы государство при этом не несло ответственности за действия таких работников. Установив факт избиения заявителя, а также отсутствие надлежащего расследования со стороны властей, Страсбург признал Россию виновной в нарушении как материального, так и процессуального аспекта статьи 3 Конвенции.

Дело ULYANOV AND OTHERS v. RUSSIA
Постановление от 9 февраля 2016 г.

Очередное дело по жалобам на полицейскую провокацию. Суд установил, что в отношении заявителей полиция провела секретные операции в форме контрольной закупки наркотиков, и это послужило основой для их обвинительных приговоров. Заявители утверждали, что действия государства незаконны, так как имела место полицейская провокация на продажу наркотиков, и национальные суды этим доводам не дали соответствующей оценки.
ЕСПЧ вновь подчеркнул, что отсутствие в российской правовой системе ясной и прозрачной процедуры проведения контрольных закупок остается структурной проблемой, которая подвергает заявителей риску стать жертвой полицейского произвола. Кроме того, это мешает судам эффективно оценивать жалобы на провокацию. Европейские судьи подтвердили, что по данной категории дел в отношении России его практика обширна, и пришел к выводу, что уголовное разбирательство в отношении всех 11 заявителей нарушило статью 6 Конвенции.

Дело SHLYCHKOV v. RUSSIA
Постановление от 9 февраля 2016 г.

Заявитель жаловался на то, что был избит полицией, эффективного расследования по этому факту не проводилось, и он был осужден на основании своего признания вины, сделанного под принуждением и в отсутствие адвоката. В настоящем деле важен, во-первых, вопрос об исчерпании внутренних средств правовой защиты. Государство ссылалось на то, что заявитель не обжаловал в суд отказ прокурора в возбуждении уголовного дела по факту избиения заявителя в полицейском участке. ЕСПЧ с этим согласился, но отметил, что в уголовном процессе против заявителя последний указывал на свое избиение полицией и безразличие органов прокуратуры. Эти доводы были исследованы судами. Поэтому Страсбург счел разумным, что заявитель не стал подавать отдельные жалобы по тем же доводам в те же суды.
По существу жалобы ЕСПЧ напомнил, что если заявитель говорит о своем избиении полицейскими, государство обязано дать исчерпывающие пояснения о том, откуда у этого лица появились телесные повреждения. Власти не смогли пояснить, каким образом у заявителя в полиции оказалось 3 сломанных ребра. При помещении в ИВС заявитель не был обследован врачом, хотя имел видимые повреждения на лице. В связи с этим Суд пришел к выводу о нарушении материального аспекта статьи 3 Конвенции.
ЕСПЧ отметил, что прокуратура проводила доследственную проверку по доводам заявителя об избиении. Но в европейском понимании такой проверки недостаточно, поскольку сама по себе она не может привести к наказанию виновных. Отказ следственного органа в возбуждении уголовного дела по правдоподобному заявлению об избиении человека в полицейском участке был признан нарушением процессуального аспекта статьи 3 Конвенции.
Письменное признание заявителем его вины было получено после его избиения полицейскими, а значит, не могло рассматриваться как свободный отказ от процессуальных прав. Использование российскими судами этого признания как доказательства вины сделало уголовный процесс в отношении заявителя несправедливым (статья 6 Конвенции).

Дело YEVDOKIMOV AND OTHERS v. RUSSIA
Постановление от 16 февраля 2016 г.

Заявители, находясь в заключении, являлись участниками по гражданским делам. Они желали лично явиться в судебные заседания, однако суды им в этом отказали со ссылкой на то, что российское законодательство не предусматривает для заключенных такой возможности.
ЕСПЧ констатировал, что в нашей стране по всем категориям гражданских дел проводятся устные заседания. Ограничений по явке в заседания не установлено. Также не существует и специальных правил о явке тех, кто находится в заключении. Однако пробел в национальном праве не является оправданием для нарушения стандартов в области прав человека, и заявители не должны расплачиваться за упущения законодателя. Поэтому Страсбургский суд посчитал, что в подобных ситуациях российские суды должны оценить, требует ли существо спора личного присутствия его участника, который находится в заключении. Если его присутствие не требуется, то суды должны пояснить, почему это не повлияет на справедливый характер разбирательства. При этом они должны взвесить все аргументы за и против, учесть прецедентное право ЕСПЧ и заранее ознакомить заключенного с принятым решением, чтобы он мог выбрать нужную линию защиты.
Национальные суды должны ответить на вопрос, затрагивает ли дело личный опыт заключенного. Если ответ на этот вопрос будет положительный, то устное выступление лица очень важно для раскрытия его позиции по делу, и только оно обеспечит состязательность процесса. В таком случае ЕСПЧ предлагает проводить заседание по месту заключения лица либо по видеоконференц-связи.
В настоящем деле природа гражданских споров заявителей была различна, но ни в одном из них суды не оценили, требует ли она личного присутствия заключенных при рассмотрении дела. Технические способы обеспечить их участие даже не изучались, хотя определенные варианты ранее предлагал и Конституционный Суд РФ. Таким образом, власти лишили заявителей возможности лично явиться в суд, чем нарушили статью 6 Конвенции.

Дело Y.Y. v. RUSSIA
Постановление от 23 февраля 2016 г.

Предметом жалобы была передача медицинских данных в отношении заявителя без ее согласия от одного государственного органа другому. В результате обжалуемых действий, утверждала заявитель, произошло вмешательство в ее частную жизнь, и конфиденциальные сведения стали известны широкому кругу лиц.
ЕСПЧ установил, что переданные медицинские сведения носили очень личный и деликатный характер, включая историю беременностей.
Оправдывая допущенное вмешательство, внутригосударственные суды ссылались на то, что раскрывший информацию орган должен был это сделать в силу возложенных на него надзорных полномочий в сфере здравоохранения, и что была раскрыта не сама информация, но медицинские документы.
Страсбург обратил внимание, что российские законы предусматривают исчерпывающий список исключений из правила о медицинской тайне, и ни на одно из них отечественные суды не ссылались. Положения о надзорных полномочиях государственного органа не содержат специальных норм о праве нарушать медицинскую тайну. А само понятие медицинской тайны относится к сути информации, а не к документальной форме ее выражения. Поэтому аргументы государства были признаны несостоятельными. Действия государства нарушили статью 8 § 1 Конвенции.

Дело MOZER v. THE REPUBLIC OF MOLDOVA AND RUSSIA
Постановление от 23 февраля 2016 г.

Заявитель жаловался на свой незаконный арест и содержание под стражей в бесчеловечных условиях на территории Приднестровья, отсутствие необходимой медицинской помощи, запрет на свидания с родителями и пастором.
Выясняя, кто должен нести ответственность за допущенные нарушения, ЕСПЧ заявил, что хотя у него и нет доказательств прямого участия России в обжалуемых действиях, само Приднестровье существует только благодаря российской военной, экономической и политической поддержке, а значит, Россия осуществляет эффективный контроль над этой территорией и оказывает определяющее влияние на местные власти. Поэтому ответственность за все нарушения в отношении заявителя Страсбург возложил на Россию. В отношении Молдавии был сделан вывод о том, что она старается восстановить контроль над Приднестровьем, пыталась защитить заявителя, поэтому не несет ответственности в данном деле.

Дело ALEKSANDR ANDREYEV v. RUSSIA
Постановление от 23 февраля 2016 г.

Еще одно дело о незаконном лишении свободы, избиении в полицейском участке и отсутствии эффективного расследования. ЕСПЧ пришел к заключению, что действительной причиной задержания несовершеннолетнего заявителя было подозрение в краже, а не административное нарушение, указанное в документах. Соответственно, требования УПК РФ о процедуре ареста были не соблюдены – статья 5 § 1 Конвенции нарушена.
Находясь в полицейском участке, заявитель получит телесные повреждения. Государство не смогло доказать свою непричастность к этому, поэтому было признано виновным в нарушении материального аспекта статьи 3 Конвенции.
Кроме того, по жалобе заявителя об избиении уголовное дело не было возбуждено. Медицинское обследование было проведено ненадлежащее, обыски на предполагаемом месте преступления не проводились. Вывод Суда: процессуальный аспект статьи 3 также нарушен.

Дело NAVALNYY AND OFITSEROV v. RUSSIA
Постановление от 23 февраля 2016 г.

По мнению заявителей, их осуждение было основано на произвольном применении уголовного права, судопроизводство не отвечало критерию справедливости, а истинной причиной преследования были политические мотивы.
Сначала в уголовном деле было 3 фигуранта. В отношении одного из них (руководитель Кировлеса) уголовное дело было выделено и рассмотрено в ускоренном порядке ввиду заключения сделки с правосудием. Остальные обвиняемые (заявители) не были допущены к участию в выделенном производстве и не могли представить свою позицию по нему. Они сочли, что использование в их деле в качестве доказательства приговора в отношении 3-го фигуранта нарушило презумпцию невиновности. Кроме того, они жаловались на нарушения при допросе свидетелей.
ЕСПЧ напомнил, что в ситуации, когда совместно обвиняемые лица подвергаются суду в разных процессах, судьи в одном процессе должны воздерживаться от утверждений, которые могут быть преюдициальны в смежном процессе. Если характер обвинений таков, что соблюсти это требование невозможно, это является серьезным препятствием для разъединения уголовных дел.
Факты, установленные по выделенному уголовному делу, не могли быть использованы в деле заявителей без их повторного и полного исследования, особенно с учетом того, что в выделенном деле они были установлены в рамках сделки с правосудием, т.е. на основании признания, а не доказывания. По мнению Страсбурга, все эти требования были нарушены в деле заявителей, в связи с чем приговор по выделенному делу стал преюдициальным для них. Выделение уголовного дела третьего фигуранта на основании сделки с правосудием и его ускоренное рассмотрение, с точки зрения ЕСПЧ, скомпрометировали данное лицо как свидетеля в процессе заявителей. Его заставили озвучить показания, данные им как обвиняемым, до того, как защита могла провести его перекрестный допрос. Европейские судьи решили, что со стороны это могло выглядеть как подталкивание свидетеля к изложению определенной версии событий. Данное обстоятельство не совместимо со ст. 6 Конвенции.
Обращаясь к сути уголовных обвинений, ЕСПЧ подчеркнул, что обе компании являются коммерческими, и в заключенном контракте обозначены также коммерческие цели. Природа сделки и ее контекст не предполагали, что ВЛК как покупатель обязан заботиться о том, чтобы Кировлес продавал ему товар по максимальной цене. Кроме того, отсутствует причинно-следственная связь между действиями заявителей и убытками Кировлеса, если таковые вообще были. Страсбургский суд пришел к заключению, что второй заявитель был осужден за обычное коммерческое посредничество, а первый заявитель – за содействие этому посредничеству. Вывод Европы: уголовное право было произвольно истолковано против заявителей, и это привело к явно необоснованному исходу процесса.
ЕСПЧ отметил, что доводы заявителей о политических мотивах преследования не были рассмотрены судами, хотя эти доводы имели предмет для обсуждения. ЕСПЧ посчитал очевидным, что имелась связь между общественной активностью первого заявителя и решением Следственного комитета выдвинуть против него обвинения. Однако прямого суждения о политической подоплеке дела ЕСПЧ не сделал.