Дело «Эльвира Дмитриева против России» (ELVIRA DMITRIYEVA v. RUSSIA) Постановление от 30 апреля 2019 г.


В 2017 году Заявитель пыталась официально согласовать с властями протестную акцию в Казани. Ей было отказано, и никаких альтернативных вариантов предложено не было. Посчитав отказ незаконным, она решила провести запланированное мероприятие и через соцсети пригласила всех желающих. Митинг состоялся, а по его завершении Заявитель была задержана и доставлена в отдел полиции. На нее были составлены протоколы об административном правонарушении. Ей вменялась организация незаконного массового мероприятия и неподчинение сотрудникам полиции, которые якобы требовали от нее прекратить акцию. Национальные суды согласились с протоколами и привлекли Заявителя к ответственности.
ЕСПЧ их взгляд не разделил. Отталкиваясь от своей устоявшейся прецедентной практики, он расценил ситуацию как недопустимое вмешательство в право на свободу собраний. Данное вмешательство не являлось законным, с точки зрения Конвенции. Статьи 11 была нарушена.
Заявитель утверждала, что не располагала эффективным средством правовой защиты от данного нарушения. Европейский Суд согласился с этим. Он проанализировал изменения, произошедшие в российском праве в связи с принятием КАС РФ, и отметил, что теперь заинтересованное лицо вправе обжаловать отказ властей в согласовании массового мероприятия. Заявитель успешно прибегла к этому механизму: отказ местных властей был признан незаконным, причем еще до даты проведения митинга. Однако решение суда исполнено не было: согласование так и не было выдано Заявителю. При рассмотрении административных протоколов суд указал, что признание отказа властей незаконным не означало автоматической законности мероприятия. Поэтому Страсбург заключил, что средство обжалования, предусмотренное КАС РФ, применительно к данному делу оказалось бесполезным. Статья 13 также была нарушена.
ЕСПЧ обратил внимание, что российские суды не объяснили, какие именно выражения Заявителя в соцсетях представляли собой пропаганду участия в незаконном массовом мероприятии. Осталось не ясным, почему ей была приписана «пропаганда», а не «информирование» (последнее противоправным не является). Властями не было указано, какие законные цели преследовало вмешательство в права Заявителя. Событие, о котором шла речь, не создавало угроз для общественной безопасности, не вело к беспорядкам и преступлениям. Реализация требований закона о массовых мероприятиях сама по себе не является целю, оправдывающей подобное вмешательство в права человека. Если формальное разрешение на мероприятие не было выдано, власти все равно обязаны соблюдать пропорциональность в своих действиях. Они не получают автоматически права на нарушение свободы слова. Пост Заявителя в Интернете был выражением критики в адрес властей. В нем не было призывов к насилию, беспорядкам или иным незаконным действиям. При этом Заявитель сообщила читателям достоверные сведения о юридическом статусе готовящейся акции, позаботилась, чтобы она прошла в наиболее безопасном месте. В связи с этим Европейский Суд заключил, что ст. 10 Конвенции была нарушена.
Помимо этого, Страсбург установил нарушение ст. 5 и 6 Конвенции: задержание и арест Заявителя были незаконными, а рассмотрение материала об административном правонарушении – несправедливым в силу структурных дефектов процедуры по КоАП РФ (см. Карелин против России).