Дело «Савва Терентьев против России» (SAVVA TERENTYEV v. RUSSIA) Постановление от 28 августа 2018 г.

Заявитель вел блог в Интернете. В нем он опубликовал комментарий относительно действий полиции в период избирательной компании в Республике Коми. За этот пост он был осужден по ст. 282 УК РФ (возбуждение ненависти или вражды).
Обращаясь в ЕСПЧ, блоггер утверждал, что статья 282 УК РФ содержит слишком неопределенные формулировки, делающие ее применение произвольным и непредсказуемым. Страсбургский суд изучил российские законы и разъяснения высших судебных органов и с предположением заявителя не согласился.
По существу дела было отмечено, что комментарий был составлен в весьма «крепких» выражениях. Подобные тексты не подлежат защите в рамках свободы слова, если они представляют собой бессмысленное очернение кого-либо. Однако грубые слова могут быть художественным средством выражения идей, подлежащих защите. В данном случае речь шла о действиях полиции, которая якобы пыталась «задавить» и заставить молчать оппозицию на региональных выборах. Поскольку эта тема важна для всего общества, свобода слова может быть подвергнута минимальным ограничениям.
Заявитель высказал принципиальное несогласие с действиями полиции и саркастически оценил моральные качества «силовиков». Его образное обращение к «печам концлагерей» Европейский суд расценил не как призыв к расправам над полицейскими, а как желание видеть правоохранительные органы очищенными от коррумпированных и недобросовестных сотрудников. Государственные служащие, а тем более целые государственные институты должны быть терпимы к повышенному уровню критики. Особенно это касается полиции, которая явно не относится к уязвимым социальным группам.
Власти не доказали, что комментарий заявителя мог вызвать насилие в отношении полицейских. Не интересовало их и то, насколько популярным был блог, как много пользователей его посетило. По мнению ЕСПЧ, спорная публикация привлекла к себе мало внимания и вряд ли была способна заметно повлиять на общественное мнение. Но возбуждение уголовного дела, напротив, вызвало к ней интерес публики. Национальные суды сфокусировали анализ на лексической составляющей. Они не пытались выяснить, какую идею хотел передать автор, и каков был социальный контекст.
Вывод: нарушение статьи 10 Конвенции имело место.