Дело «Хуснутдинов и Х против России» (KHUSNUTDINOV AND X v. RUSSIA) Постановление от 18 декабря 2018 г.


У заявителя в браке родилась дочь, и вместе с ней он прожил 10 лет. Супруга заявителя тяжело заболела, и было решено на время отвезти ребенка к свекру и свекрови в Узбекистан. Когда жена заявителя скончалась, бабушка и дедушка не захотели отдавать свою внучку. Заявитель обращался в российское посольство и консульство, в МИД РФ, а затем – в российский суд, требуя вернуть ему ребенка. Но его иск был отклонен. Он посчитал, что необоснованная длительность рассмотрения спора определила исход дела. Так, органы опеки (изначально поддержавшие отца) изменили свою позицию, заключив, что девочка успела привязаться к бабушке и дедушке, а отца не видела слишком долго. И она сама уже не захотела возвращаться назад.
Европейский Суд отметил, что дочь заявителя явным образом выразила желание остаться с бабушкой и дедушкой. На тот момент ей было 13 лет, и она была в состоянии иметь собственное мнение и осознавать последствия его выражения. Учитывать ее позицию суд был обязан. Заявитель полагал, что на нее могли оказать давление родственники, однако он не просил о назначении психологической экспертизы. В момент опроса несовершеннолетней помогал работник опеки, и у национальных судов были все основания считать, что слова ребенка отражают ее действительные желания.
ЕСПЧ обратил внимание, что заявитель (проживающий в США) обратился в российский суд, хотя его дочь находилась в Узбекистане. Поэтому суду в Москве приходилось формировать график заседаний таким образом, чтобы в них могли являться и ответчики из Узбекистана, и истец из США. Кроме того, суд был вынужден направлять узбекским властям запросы о международной правовой помощи для совершения процессуальных действий. С учетом этого Страсбург посчитал объяснимым, что на рассмотрение дела 2-мя инстанциями ушло около 1 года и 8 месяцев. По его мнению, суды, в целом, действовали надлежащим образом.
При этом заявитель еще в марте 2009 г. понял, что свекор и свекровь не собираются возвращать ему дочь. Но до сентября 2010 г. он не обращался в суд. На протяжении 1,5 лет он вел себя пассивно и виделся с ребенком 1 раз, хотя знал ее адрес. ЕСПЧ пришел к выводу, что наиболее логичным шагом заявителя было бы обращение за помощью к узбекским властям, в частности, в суд. Но он этого не сделал по неизвестным мотивам. А российские консульские органы, на которые он понадеялся, явно не могли повлиять на ситуацию в Узбекистане. Именно этот период пассивности заявителя оказался решающим для его взаимоотношений с дочерью. Европейский Суд пришел к выводу, что решение российского суда вынесено в интересах несовершеннолетней. Он добавил, что у заявителя была возможность через суд определить порядок общения с ребенком и при постоянном контакте с ней восстановить утерянную связь, убедить ее воссоединиться с ним. Но заявитель этого не сделал.
Таким образом, права заявителя нарушены не были.